Ответ: Спасибо большое, тебе)
Ответ: Платонов не восхищался ничем иностранным, и постоянно находил аргументы в защиту русских людей.И чуть если Платов заметит, что государь чем-нибудь иностранным оченьинтересуется, то все провожатые молчат, а Платов сейчас скажет: «так и так,и у нас дома свое не хуже есть,— и чем-нибудь отведет.Приезжают в пребольшое здание — подъезд неописанный, коридоры добесконечности, а комнаты одна в одну, и, наконец, в самом главном залеразные огромадные бюстры, и посредине под Балдахином стоит Аболонполведерский. Государь оглядывается на Платова: очень ли он удивлен и на что смотрит;а тот идет глаза опустивши, как будто ничего не видит,— только из усовкольца вьет.Государь на все это радуется, все кажется ему очень хорошо, а Платов держитсвою ажидацию, что для него все ничего не значит. Государь говорит: — Как это возможно — отчего в тебе такое бесчувствие? Неужто тебездесь ничто не удивительно? А Платов отвечает: — Мне здесь то одно удивительно, что мои донцы-молодцы без всего этоговоевали и дванадесять язык прогнали.— Вот,— говорят,— какая у нас производительность,— и подают ружье. Государь на Мортимерово ружье посмотрел спокойно, потому что у неготакие в Царском Селе есть, а они потом дают ему пистолю и говорят: — Это пистоля неизвестного, неподражаемого мастерства — ее нашадмирал у разбойничьего атамана в Канделабрии из-за пояса выдернул. Государь взглянул на пистолю и наглядеться не может. Взахался ужасно. — Ах, ах, ах,— говорит,— как это так… как это даже можно так тонкосделать! — И к Платову по-русски оборачивается и говорит: — Вот если бы уменя был хотя один такой мастер в России, так я бы этим весьма счастливыйбыл и гордился, а того мастера сейчас же благородным бы сделал. А Платов на эти слова в ту же минуту опустил правую руку в свои большиешаровары и тащит оттуда ружейную отвертку. Англичане говорят: «Это неотворяется», а он, внимания не обращая, ну замок ковырять. Повернул раз,повернул два — замок и вынулся. Платов показывает государю собачку, а тамна самом сугибе сделана русская надпись: «Иван Москвин во граде Туле». Англичане удивляются и друг дружку поталкивают: — Ох-де, мы маху дали! А государь Платову грустно говорит: — Зачем ты их очень сконфузил, мне их теперь очень жалко. Поедем.На другой день, как Платов к государю с добрым утром явился, тот ему иговорит: — Пусть сейчас заложат двухсестную карету, и поедем в новыекунсткамеры смотреть. Платов даже осмелился доложить, что не довольно ли, мол, чужеземныепродукты смотреть и не лучше ли к себе в Россию собираться, но государьговорит: — Нет, я еще желаю другие новости видеть: мне хвалили, как у нихпервый сорт сахар делают. Поехали.Англичане всє государю показывают: какие у них разные первые сорта, аПлатов смотрел, смотрел да вдруг говорит: — А покажите-ка нам ваших заводов сахар молво? А англичане и не знают, что это такое молво. Перешептываются,перемигиваются, твердят друг дружке: «Молво, молво», а понять не могут, чтоэто у нас такой сахар делается, и должны сознаться, что у них все сахараесть, а «молва» нет. Платов говорит: — Ну, так и нечем хвастаться. Приезжайте к нам, мы вас напоим чаем снастоящим молво Бобринского завода. А государь его за рукав дернул и тихо сказал: — Пожалуйста, не порть мне политики.Платов было очень рассердился, потому что, говорит: — Для чего такое мошенничество! Дар сделали и миллион за то получили,и все еще недостаточно! Футляр,— говорит,— всегда при всякой вещипринадлежит. Но государь говорит: — Оставь, пожалуйста, это не твое дело — не порть мне политики. У нихсвой обычай.— И спрашивает: — Сколько тот орех стоит, в котором блохаместится? Англичане положили за это еще пять тысяч. Государь Александр Павлович сказал: «Выплатить», а сам опустил блошку вэтот орешек, а с нею вместе и ключик, а чтобы не потерять самый орех,опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в своюдорожную шкатулку, которая вся выстлана преламутом и, рыбьей костью.Аглицких же мастеров государь с честью отпустил и сказал им: «Вы есть первыемастера на всем свете, и мои люди супротив вас сделать ничего не могут». Те остались этим очень довольны, а Платов ничего против слов государяпроизнести не мог. Только взял мелкоскоп да, ничего не говоря, себе в карманспустил, потому что «он сюда же,— говорит,— принадлежит, а денег вы и безтого у нас много взяли».Дорогой у них сПлатовым очень мало приятного разговора было, потому они совсем разныхмыслей сделались: государь так соображал, что англичанам нет равных вискусстве, а Платов доводил, что и наши на что взглянут — всє могутсделать, но только им полезного ученья нет. И представлял государю, что уаглицких мастеров совсем на все другие правила жизни, науки ипродовольствия, и каждый человек у них себе все абсолютные обстоятельстваперед собою имеет, и через то в нем совсем другой смысл.