Ответ: Тот, кто знакомился с мемуарами русского писателя В. А. Гиляровского, не раз бывавшего в Пензе, находил на их страницах упоминания о знаменитом бурлаке, силаче Никите Ломовском. «Мне было пятнадцать лет, — писал Владимир Алексеевич в книге «Мои скитания», — выглядел я по сложению много старше. И вот как-то раз, ловким обычным приемом я перебросил через голову боровшегося со мной толстяка Обнорского, и он, вставая, указал на меня:-  Вот он, живой Никитушка Ломов!- Ушкуйник!* — сказал Васильев…» «Ушкуйник-то ушкуйником, а вот кто такой Ники-тушка Ломов, — заинтересовало меня, — писал через несколько страниц мемуарист. — Когда я спросил об этом Николая Васильевича, то он сказал мне: «Погоди, узнаешь!» И через несколько дней принес мне запрещенную тогда книгу Чернышевского «Что делать? Я зачитался этим романом. Неведомый Никитушка Ломов, Рахметов, который пошел в бурлаки и спал на гвоздях, чтобы закалить себя, стал моей мечтой…» Возможно, после этого В. А. Гиляровский, тоже обладавший огромной физической силой, отправился на Волгу, тянул бурлацкую лямку теми же путями, что и полюбившиеся герои, «благодарил Чернышевского», который «сунул» его «на Волгу своим романом…»Это знаменитое произведение Н. Г. Чернышевский написал в каземате Алексеевского равелина Петропавловской крепости, куда был заключен 7 июля 1862 года, как особо опасный преступник. Писатель показал в нем «особенного человека» Рахметова, сразу же ставшего любимым героем русских революционеров. По свидетельству современников, его прототипом послужил помещик П. А. Бахметев, один из захиревшей ветви этого старинного дворянского рода, который родился 26 августа 1828 года в деревне Изнаир Сердоб-ского уезда, учился в Саратовской гимназии, где преподавал Николай Гаврилович, подписавший его аттестат.Позднее учитель и ученик встретились в Петербурге, провели «всю ночь в беседе, гуляя по набережной Фонтанки». Желая что-либо сделать для революционного движения, Павел Александрович распродал свое имение и решил отправиться в Новую Зеландию, чтобы завести там земледельческую колонию на совершенно новых социальных началах. Перед этим он заехал в Лондон к А. И. Герцену и Н. П. Огареву, передал им 20 тысяч франков на дело пропаганды, о чем говорится в «Былом и думах». По свидетельству С. Г. Стахевича, Н. Г. Чернышевскому принадлежат слова: «В своем романе я назвал особенного человека Рахметовым в честь именно вот этого Бахметева». Об этом же 23 апреля 1863 года писала родителям двоюродная сестра писателя — Е. Н. Пыпина: «Рахметов — это Бахметев Пав(ел) Александрович). Помните вы его?»Судьба реального Рахметова, его соответствие с выведенным в романе образом, у однофамильцев которого, по словам самого Н. Г. Чернышевского, было «до 75 000 душ по верховьям Медведицы, Хопра, Суры и Цны», до сих пор вызывает интерес ученых. «Ряд биографических сведений о первом введены в художественную биографию второго, — писал в журнале «История СССР» Ю. Н. Емельянов. — Здесь и прямые указания на место рождения: Рахметов родился в одном из поместий, «разбросанных по верховью Медведицы»; Бахметев же ~ из Сердобского уезда, который находится в верховьях этой реки».В своем романе Н. Г. Чернышевский не раз подчеркивал, что товарищи называли Рахметова Никитушкой Ломовым. Он «приобрел твердостью воли право носить это славное между миллионами людей имя, — замечал Николай Гаврилович. — Но оно гремит славою только на полосе в 100 верст шириною, идущей по восьми губерниям; читателям остальной России надобно объяснить, что это за имя. Никитушка Ломов, бурлак, ходивший по Волге лет 20-15 тому назад, был гигант геркулесовской силы… Толпа народа валила вслед за своим богатырем».Бурлак, чьим именем гордился «особенный человек», был доподлинной личностью, уроженцем Нижне-ломовского уезда. Еще в 1875 году «Саратовский спра-вочный листок» опубликовал материал бытописателя и этнографа Е. Д. Коровина «Никита Ломовский». Евгений Дмитриевич, родившийся в 1850 году, учился в Саратовской гимназии, преподавал в уездном училище города Балашова, напечатал в губернской газете очерки из народного быта «Колышлейцы», «Остановка», «В деревне»; хуторские заметки и наблюдения «Опять на Колышлее», «Несколько слов о наших мастерах», «Две дороги». В 1876 году, во время сербского восстания, журналист ушел добровольцем на войну, «ратоборствовал за освобождение славян». По прибытии на место, Е. Д. Коровин сразу же записался в «пластуны» (разведчики) и в этот же день (по сведениям саратовского краеведа С. Д. Соколова) погиб в экспедиции перед Алекси-нацем. «Саратовский справочный листок» напечатал три его материала — «Из Сербии». Две публикации о пензенском богатыре сделал в 1972 году журналист Е. Л. Ховрин (28 января в «Пензенской правде» и 21 ноября — в «Молодом ленинце»). Евгений Леонидович, кандидат филологических наук, ныне живущий в Харькове, прислал фотокопию статьи «Никита* Ломовский», напечатанной в 1875 году в «Саратовском справочном листке» (N 137). Ее мы и предлагаем читателям.

Похожие вопросы и ответы: