Ответ:
Письмо пионерам-следопытам 1985 года.
Здравствуйте юные пионеры-следопыты. Приближается семидесяти пятилетие великой Победы. Сейчас уже не дети и внуки, а правнуки собирают информацию о славных предках — воинах Великой Отечественной войны. Прошло много лет, а в семьях бережно хранятся старые фотографии, потемневшие ордена, хрупкие бумажные листочки — письма с фронта. Уже нет в живых тех, чьи руки писали, тех глаз, что читали долгожданные треугольники с передовой. Но есть память.
Недавно я прочла историю Анны Федотовны, которую вы навестили по заданию пионерской дружины с целью «добыть» для школьного музея семейные фронтовые реликвии. Вашим рукам она доверила самое святое — свою многолетнюю связь с сыном, навсегда ушедшим из дома 2 октября 1941 года. Строки тех писем ежедневно, ежеминутно звучали в ее душе голосами сына и его фронтового товарища, являлись смыслом ее жизни, хранили память. Вы разорвали эту нить. А ведь она была соткана из материнского сердца. Вы оставили самый безжалостный документ — похоронку, чей официальный жестокий голос перекрыл голос сына, прервал связь и жизнь.
Я хочу сказать всем, кто пытается превратить память в архив, в официальный документ, в музей, в традицию. Память должна жить в сердцах. Должна колоть и ныть чужой болью. Болью тех, кто защитил наше мирное небо.
Ответ:
Здравствуйте ребята. Прошло очень много лет, а в семьях бережно хранятся старые фотографии, потемневшие ордена, хрупкие бумажные листочки — письма с фронта. Уже нет в живых тех, чьи руки писали, тех глаз, что читали долгожданные треугольники с передовой. Но есть память.
Я прочитал историю Анны Федотовны, которую вы навестили по заданию пионерской дружины с целью «добыть» для школьного музея семейные фронтовые реликвии. Вашим рукам она доверила самое святое — свою многолетнюю связь с сыном, навсегда ушедшим из дома 2 октября 1941 года. Строки тех писем ежедневно, звучали в ее душе голосами сына и его фронтового товарища, хранили память. Вы разорвали эту нить. Вы оставили самый безжалостный документ — похоронку, чей официальный жестокий голос перекрыл голос ее сына.
И хорошо если бы эта память осталась в музее на виду, что бы каждый посетитель мог увидеть и прочувствовать всю боль той войны.
Память должна жить в сердцах. Должна колоть и ныть чужой болью. Болью тех, кто защитил наше мирное небо.